Мои Израильские каникулы

Эту поездку мне подарили мои израильскте друзья. Бывшие кишиневцы. Они уехали все в начале 90-х. О моем путешествии туда речь шла более года. Мне было о чем помечтать, засыпая в деревне...Когда мне позвонила дочь и сообщила, что виза, билеты уже у нее на руках, я не сразу поверила.

13 декабря 1998 года. Весь день с утра нервничала. Ни спать, ни есть не могла. Каждые два часа выпивала по рюмке "запотевшей". Почему волновалось, не понятно. Вечером заехали с письмами старшие Грины. Е. С. предупредил, что со мной в Шереметьево будут беседовать люди из Израильской службы безопасности. С ними шутить не рекомендуется. Шуток не понимают. Могут не пустить в самолет. Хорошо, что предупредил. В 22( самолет вылетал в 2 ночи) приехала подруга детей Ира Филина с приятелем, которые взялись доставить меня в аэропорт. Выехали в 23. Посадка уже началась. Зачем-то стала заполнять декларацию(у меня в кошельке было 12 долларов и 50 рублей). Какие-то грузинские люди пытались уговорит меня взять их доллары. Но Саша отшила:

- С мамой всегда бывают приключения! Отстаньте!

Немедленно отстали. Я пошла. Мою декларацию выбросили. До багажа ко мне подошла молодая еврейская дама:

- Израильская служба безопасности. Мы с Вами хотим поговорить. Ваш паспорт.

Я протянула.

- Дайте мне Ваш Израильский паспорт!

- Но его у меня нет!

- Как нет?

Я вспомнила наставления Гринов:

- Я российская гражданка, у меня нет другого паспорта!

- А почему у Вас цветная фотография на паспорте?

- Не знаю...

Едва сдержалась от шутки.

- Где Вы фотографировались?

- В Таллине!

- Почему?

Пришлось сознаться, что я там живу.

- Почему визу получали в Москве, а не в Таллине?

Опять пришлось объяснять, что в Таллине нет Израильского консульства, а в Ригу или Хельсинки мне надо визу. А в Москву не надо. Позвонили в посольство, уточнили. К нам подошел пожилой господин. Уже двое меня допрашивали по полной программе - к кому, почему, кто оплачивает, почему оплачивают. Есть ли знакомые арабы. Пришлось достать записную книжку и показывать наличие израильские адресов и отсутствие арабских. Потом пошли к Саше - проверять рассказанное мне. Потом извинились передо мной, сказали, что у них такая служба. Даже сделали комплимент моей дочери. Все прошедшие досмотр евреи смотрели на меня с ужасом. Нашли арабскую террористку! Жаль, что в самолете не давали выпить! Заснуть, конечно же, не смогла.

Меня должен был встречать Ленечка К. Очень боялась, что Ленечка меня не узнает, а я не узнаю его. Надела очки. Ленечку узнала мгновенно, он почти не изменился. Замахала руками. Вышли на улицу, было темно, пять утра. И зеленые пальмы. Приехали в Реховот( 30 км от Бен Гуриона). Танечка нас ждала. У нее отгул.

Ленечка в 8 уехал на работу. Таня предложила поспать. Но я была слишком возбуждена, чтобы заснуть. Потребовалось граммов 150 "запотевшей", чтобы мне отключиться на пару часов.

Мы встали, выпили кофе. Таня обленилась. Пьет растворимый кофе. А в Кишиневе я так любила выпить с ней настоящий, в ручной кофемолке вымолотый и сваренный в хорошей турке кофе! Их у нее была их целая коллекция - предмет моей зависти!

И мы пошли гулять по Реховоту. Мне надо было купить какую-то удобную обувь. Накануне в Хмелите нас обворовали: вынесли все из погреба(у меня были только грибы) и с лестницы унесли обувь( у меня лично - вымытые для Израиля и сушившиеся кроссовки). Но обувь оказалась безумно дорогой по нашим понятиям - вельветовые тапочки, которые мне в итоге пришлось купить, стоили 20 долларов. У нас похожие стоят 5 $.

Город как город. В магазинах половина товаров, как в России и Эстонии. Даже те же фирмы. Только южный колорит - все выставлено на улице, торговые ряды одно-двух-этажные и яркие вывески непонятными буквами написаны. Хотя кое-где знакомые - Coca cola, Рepsi, Djеneral Electric, Montano.... И пальмы. Зашли в кафе. Выпили кофе. Стемнело мгновенно. Тепло. Нна улицах столики и запахи.

У Кушкулеев только что родился второй внук, и в субботу должны быть еврейские крестины. Забыла как называют обрезание. Хотя мальчика уже обрезали, торжество должно состояться в ресторане. Вечером поехали с невесткой и старшим внуком заказывать и пробовать меню. Но ресторан был закрыт. Я поинтересовалась у Дани - что такое ханука(я приехала в начале этого праздника). Он стал было мне объяснять, но запутался в словах:

- Таня! Я расскажу тебе на Иврите, а ты переведи!

Я очень удивилась. Но там вся система образования, начиная с детского сада, настроена на иврит. Для детей он становиться родным. Я поняла, почему Шмундачка так гордиться, что Катя хорошо говорит по-русски. Бабушка-дедушка - тоже дети не говорят. Называют по именам.

14 декабря 1998 года Таня уходит на работу в 6.50, Леня в 8. Я выпила кофе и с Танечкой, и с Ленечкой. Они оба утром пьют лекарства - Тане делали операцию на щитовидной железе, у Ленечки аллергия на Израильский климат. К 14 Леня должен был приехать, и, забрав Таню, мы собирались в Тель-Авив. Я еще позавтракала со стариками. Дедушку отправили в магазин, составив список на бумаге. Мы с бабушкой немного посплетничали. Я вышла на улицу. Прогулялась по Герцеля( в каждом израильском городе есть улица Герцеля). Встретила дедушку. По- светски побеседовали. Решила не напоминать ему, что он отправлялся в магазин вообще-то.

В два отправились к Тане на работу - это 10 км от Реховота. Обычная химическая лаборатория - хромотографы, термостаты и прочие известные приборы. Танюша изучала в данном случае финики. На иврите финики - Тамар, т.е. мое имя - финиковая пальма. То-то я так люблю финики. Таня уже на завтра заказала мне экскурсию в Иерусалим. У Ленечки итальянские "Жигули" - темно-синий "Фиат". Здесь очень много светлых машин. Видимо, чтобы летом не так было жарко. Все автомашины импортные. Только два раза увидела наши - "Ниву" и ВАЗ, семерку.

Поехали сначала в Яффо, затем на Тель-авивскую набережную. Яффо - древний арабский город, примыкающий в Тель-Авиву. Я взяла с собой купальник, температура воды в Средиземном море +23 градуса. На горке в

Яффо старый город, прекрасный, ухоженный, весь из желтого камня. Там художественные салоны, выставки и кабаки. Леня сделал очень хорошие фотографии - на них я очень счастливая. Поехали в Тель-Авив, Кушкулейчики долго трогательно переругивались из-за стоянки. В данном случае была права Таня. Вообще, у них вид усталых, но спокойных и благополучных людей. Потом погуляли по набережной, зашли в кабачок. Купаться меня не пустили, но я все равно подошла к морю и помочила ноги. Вода теплая. Небо быстро погасло. Уже в 17 бархатная ночь. И звезды висели по другому - очень низко Медведица.

15 декабря 1998 года. Рано утром я отправилась на экскурсию в Иерусалим. Леня подвез меня к месту сбора, где меня забрал автобус, собирающий участников. Моя экскурсия называлась "Христианский Иерусалим". Проводило ее экскурсионное бюро Марины Воробьевой. Выбор экскурсий очень большой. Нашим экскурсоводом была дама из Союза, провинциальная учительница русской литературы. Христианские мотивы тесно переплетались с иудейскими. Одновременно с нами в Иерусалим приехал Клинтон. Зажег - христианам елочку в Вифлиеме у храма Рождества Христова, евреям ханукальную свечу и еще что-то там арабам. У них начинался Рамадан. Мы должны были начать с Вифлиема, но туда уехал Клинтон. Нас завернули. Мы приехали на смотровую площадку. Город был как на ладони. У меня перехватило дыхание.

Иерусалим - город волшебный, какая-то магия в нем есть. От Тель-Авива ехать до него 45 минут в гору. 800 м над уровнем моря. Город на холмах, дома - террасами на склонах. И так же расположены улицы. Вечером - огни кругами опоясывают холмы. Очень зеленый. Все высажено людьми на привезенной земле. Каждое дерево, кроме маслин, посажено человеком. При таком обилии растительности это знание поражает. И вся зелень поливается. Создана специальная система капельного орошения. По всем газонам пластмассовые трубочки, из которых капает вода. Удивительно, как на все это хватает Кинерета.

Первая моя поездка в Иерусалим была не удачная. Нас высадили из автобуса у Гефсиманского сада, мы тут же рядом отсмотрели Храм Страстей Господних(католический) и погребения Богородицы( греки). И пошли в Страстные ворота на Виа Долороза в гору. Я стала отставать, а экскурсовод, наоборот, торопиться. Я едва догнала наших у Храма Гроба Господня. Я знала, что в Иерусалим я вернусь, поэтому не стала базарить с экскурсоводом. Но, приехав с Вифлеем, я строго сказала, чтобы без меня не начинала свою лекцию. В группе были еще две старушки, которые не успевали. Вифлеем - арабский город, и никто из евреев туда меня не повезет. Это уже территория палестинской автономии. Храм Рождества на горе, но нам разрешили к нему подъехать на автобусе. Иногда арабы не разрешают, приходиться идти пешком в гору около 2 км. Весь город был в американских флагах, во всех витринах Рождественские елочки. Среди местных арабов много христиан. Некоторые говорят по-русски. Я спросила у хозяина кафе, где мы пили кофе:

- Что же так много американских флагов?

- Да завтра начнем жечь!

В Вифлееме у Храма Рождества растут высокие ели. Их-то к Рождеству и наряжают. Вход в Храм - приблизительно 1.5 метра высотой. Пришлось сильно нагибаться. Неприятно. Сказали, что таким его сделали в средние века, чтобы всадники не могли войти внутрь. Говорят, что его не разорили иноверцы только потому, что там есть мозаика с волхвами, что пришли приветствовать рождение Христа. А лица у волхвов арабские. Еще внутри есть два колодца глубиной метра 2, внизу - мозаичный пол не то IV, не тоVI веков.

Что неприятно бросилось в глаза - и в Вифлееме, и у Гроба Господня, и на Голгофе -  на ящиках для пожертвований приклеен доллар.

Очень интересно - здесь сионистом считают тех, кто работает на идею возвращения всех евреев в землю обетованную. А у нас - тех, кто желает мирового еврейского господства. Когда в России начинают борьбу с сионизмом, здесь воспринимают это как борьбу за уничтожение Израиля.

Когда уезжали, было уже темно. Огни на террасах Иерусалима четко отображали его холмы и улицы. В этот город я обязательно должна вернуться.

На обратной дороге разговаривала с людьми, эмигрировавшими 20 лет из Риги в Америку. Гостят у родственников тоже в Реховоте. Их очень волновал русский вопрос. Коротко обрисовала. Здесь все наши переживают и болеют за Россию, как болельщики на стадионе за любимую команду.

16 декабря 1998 года Утром по дороге на работу Леня отвез меня к Лиде Кройтореску. От них вечером меня забирали Белинские к себе на два дня( у Лиды негде ночевать). Я очень устала за предыдущий день, и никуда не хотела ехать. Очень хотелось где-нибудь в тиши с Лидой выпить кофе, побеседовать и даже, может быть, посплетничать.

Встретив на улице, я бы Лиду не узнала. Впрочем, как и других кишиневских дам. А мужики почти не изменились. Лида бросила курить. Мы напились кофе, пошли прогулялись по Холону и поехали в Тель-Авив. Мне не очень хотелось. Лиде хотелось мне показать что-нибудь замечательное. Мне же хотелось сделать ей приятное. И, естественно, я очень хотела искупаться в Средиземном море, взяла купальник, и мы отправились. Я три года не купалась.Здесь в Хмелите нет воды. В 15 км течет Днепр, но туда некому свозить. А о море я просто тоскую и вою иногда. У меня цикл в онкологии - октябрь и апрель. На летнюю поезду, увы, не хватает средств. На пляже в Тель-Авиве было несколько купальщиков и компания людей в море на досках. Забыла как они называются.

Лидке очень хотелось культурной программы - музеи, галереи. Но я была от этого далека. Она очень удивлялась:

- Милая, я работаю в музее. С меня уже хватит! Не хочу в музей, хочу к морю!

И мы прогулялись по набережной, купаться мне Лидка не разрешила, я завелась( ведь это было моим условием к поездке), выпили кофе и отправились в Холон. Алик нас ждал. Его бы я узнала, он только помрачнел. Очень подавлен. Все складки на лице - сверху вниз. Еще бы - инсульт и инфаркт за такие нелегкие годы! Лида обращается с ним как с малым ребенком.  Сели, выпили.

Приехал Юрчик с Томой. Очень хорошо выглядит. Почти не изменился. Тома тоже. Еще выпили. Чувство, охватившее меня, когда я прижалась к Юрчику, непередаваемо - и жизнь, и слезы, и любовь. Потом приехали за мной Белинские. Я уже приняла изрядно, а Лидка, забыв мой нрав, стала убирать водку, хотя сама была изрядно хороша:

- Ты же приехала общаться, а пить водку!

Я - на дыбы - мне обещаны каникулы. Поднабралась, но почему-то быстро отошла. Еще посидели у Белинских и поговорили про наши российские проблемы. Миша обиделся на меня за русский народ. Они все живут российской жизнью - смотрят российское ТВ, слушают русское радио, читают русские газеты. А Ира уговаривала меня утром поехать в Тель-Авив и Яффо. Но я была непреклонна:

- Или море, или Иерусалим.

Мне и Кушкулеи, и Лидка говорили, что море за Белинскими. Они одни купаются там круглый год. А у Белинских море было назначено на пятницу.

17 декабря 1998 года У Белинских собака Джоник. Дворовой породы. Лохматая, среднего роста. Самостоятельная. Ночью не пускала меня в туалет - охраняла хозяев. Из моей комнаты дорога в туалет была в направлении их комнат. Отчаянно лаяла. Младшая дочь Маша ушла из дома в 7 утра. Она добровольно работает на скорой помощи. Там все старшеклассники где-то миссионерствуют. У Белинских отключен на время телевизор по уговору с Машей. Чтобы она не отвлекалась дома от учебы. Говорят, может день и ночь проводить у телевизора.

Белинские живут на первом этаже. Под окном небольшой палисадник. Ира сажает цветы и даже деревья. Миша каждое утро поливает. Я привезла в Хмелиту семена их Ночной красавицы. Ира привезла этот цветок из Кишинева.

Утром по радио узнали, что американцы начали бомбить Ирак. В Израиле было спокойно, я во всяком не почувствовала какого-то беспокойства у Белинских. Миша за завтраком рассуждал, что для Израиля Хусейн менее опасен, чем Иран. Он просто деспот, а те религиозные фанатики

Попытка отменить поездку в Иерусалим и навязать мне что-нибудь другое( Ты же была уже в Иерусалиме!) не удалась. Миша по дороге на работу отвез нас на автовокзал, и мы поехали. Здесь путь в Иерусалим называется алией. Восхождением. Так что я совершала алию второй, и не последний раз!

Нас встретила Элочка. Она закончила Иерусалимский университет, биолог, продолжает учится как бы в аспирантуре. Замужем. Дочке четыре месяца. Ира рассказывала в автобусе, что Элочка, как я, приехав в Израиль, мечтала только о Иерусалиме. Очень хорошо выглядит. Невысокая, прекрасная фигура. И огромные Мишины серые глаза.

Ее научный руководитель посоветовал ей прокатить нас на автобусе для туристов городского маршрута номер 99. Автобус в течении 2 часов объезжает весь Иерусалим, водитель рассказывает на иврите и английском про город. В любом месте можно сойти, погулять и за ту же плату сесть на следующий. И так можно весь день за 10 шекелей(2.5 $) на нем кататься. Я обязательно хочу еще раз им прокатиться и сойти пару раз. В одном месте между высокими домами вид на пустыню и Мертвое море. Вид фантастический. Он мне сниться.

Сойдя с автобуса у Яффских ворот, мы прогулялись до русского подворья. Троицкий собор закрыт на реставрацию. Служба только в церкви св. Елены внутри русской православной миссии. Которая тоже закрыта. Переговариваться можно только через трещащий матюгальник - микрофон. Противно. Я сфотографировалась сироткой у закрытой решетки, сидя на ступеньках. Часть зданий миссии сдана Израилю под суд. Чуть позже я узнала, что все Русское Подворье Хрущев продал за апельсины в свое время Иордании. А Примаков в бытность министра иностранных дел уже у Израиля выторговал обратно. При условии, что суд останется и будет платить за аренду. Так у нас появилась миссия Московской Патриархии.

Элочка накормила нас обедом в очень приличном кафе в пешеходной зоне нового Иерусалима. Когда изучали меню, для меня единственно понятным блюдом было ребра. Я попросила Элочку уточнить у официантки - чьи ребра. Официантка ответила ей на ухо:

- Свиные!

Мы рассмеялись - в центре Иерусалима и не кошерная еда!

Уже наступали сумерки. Ира, конечно же, хотела повидать внучку. И мы поехали к Элочке домой. С девочкой сидела няня. Пожилая дама из Киргизии. Жена бывшего советского генерала. Квартирка очень маленькая. Две комнаты. Одна метров 15, вторая, детская, - 8. Мужа не было дама. Он - сабр, т.е. коренной израильтянин. В четвертом поколении. По одной линии - выходцы из Испании, по другой - из Австрии. Я удивилась, что сабр женился хоть и на красавице, но не коренной израильтянке.

  Здесь смерть и свадьбы в руках раввината. Нет гражданских институтов брака и смерти. Жениться можно уехать на Кипр, а вот похоронить не еврея сложно. Наши борются за создание хотя бы частных кладбищ. А часть еврейской молодежи принципиально ездят заключать брак на Кипр. Протестуют против раввината.

18 декабря 1998 года Мечта идиотки сбылась! Уже в 10 утра мы были на море! Море оказалось в километрах четырех от Белинских! Они живут в Ришон Леционе( Первый в Сионе).

Вода была 22 градуса, но сильная волна. Сбивала с ног. Поэтому я просто попрыгала на волнах недалеко от берега. Миша плавал вдоль берега. Когда я вышла, на меня накинули полотенце, долго растирали, надели шерстяные носки и усадили в шезлонг( шезлонги лежали в багажнике , машина стояла рядом). И вот когда я укутанная в плед уселась, мне поднесли "запотевшую" с бутербродом! Захватили даже рюмку для меня! Я растрогалась. Естественно, пошла купаться еще. И весь кайф повторился.

Потом мы заехали домой, приняли душ, переоделись и, забрав мои вещи( я опять возвращалась к Кушкулейчикам) вовремя прибыли в ресторан на "крестины" внука. Это что-то вроде ресторанного комплекса. Несколько независимых домов-залов с выходом каждый в свой участок сада. Зал огромный, столы стоят на удобном расстоянии друг от друга. Не мешают передвигаться. В центре зала стояло высокое нарядное кресло для младенца, на котором раввин должен был его обрезать. Младенца должен держать самый старший мужчина в роду. Раввин опускает палец в сладкое вино и дает его пососать младенцу. Как бы наркоз. И все наблюдают за процедурой. Наш младенец уже был накануне обрезан, держал в руках его Леня, а не его папа. Прадедушке не доверили. Хотя физически он крепкий. Только что склероз.

Так что были просто смотрины ребеночка и небольшая вечеринка. Были все - друзья и коллеги бабушек, дедушек, прабабушек, прадедушек и родителей. Одним словом, все знакомые. У нас был кишиневский стол - я, Лида, Юрчик с Томкой, Белинские и еще какой-то кишиневский еврей-антисемит Иосиф с больными зубами. Ленечка с Таней ходили от стола к столу. Была шотландская водка со стеклянной пробкой-рюмкой. 2 таких рюмки я привезла домой. Там же Юра познакомил меня с парой, что живет уже 24 года в Иерусалиме. Таня и Леня Чернобельские. Они как раз сионисты. Так что ночевкой в любимом городе я была обеспечена.

Это была пятница. Часам в 4 мы уже были дома. Юрчик заехал то же к нам. Кушкулеи живут рядом с кварталом ортодоксальных евреев, которые о приближении шабада оповещают в громкоговоритель. А начало шабата( появление первой звезды на небосклоне) оповещают воем сирены. Я это уже знала. Но когда в пять завыла сирена, Юрчик, который живет в пустыне в окружении наших, вскочил:

- Что, Садам бомбит?

Мы рассмеялись и успокоили его. Дело в том, что по приезде в Израиль, они жили в Хайве, которую таки бомбил Садам.

Надо сказать, вой сирены напомнил отнюдь не начало праздника. Зато пропадают все пробки на дорогах. Наступает тишина. Все, желающие погулять, как правило, наши, уезжают в Тель-Авив, там обыкновенная европейская жизнь. Иерусалим молится, Тель-Авив развлекается - израильская поговорка.

19 декабря 1998 года С утра, забрав старшего внука Кушкулеев, отправились на сафари и в зоопарк под Тель-Авив. Зрелище преинтересное. Сафари - огромное пространство, по которому петляет автомобильная дорога. А вокруг живут своей жизнью животные. Хищные( там были только львы) отделены. На озере купаются гиппопотамы, плавают лебеди. Свободно разгуливают страусы, зебры, носороги и всякие иные. Ехать можно только медленно, уступая дорогу животным(поэтому бывают пробки). Очень нахальные страусы. Они огромные, метра два, на длинных ногах, очень колченогие. Шеи тоже тонкие и длинные. Стучат клювом в окно машины, требуют дань, открывая огромную неожиданно желтую пасть. Ходят очень важно, любимое место - дорога, прогуливаются между машинами.

Львам выделен холм в конце нашего пути. Площадь примерно в квадратный км обнесена высокими решетками, по которым пропущен небольшой ток. Въезд и выезд через пропускник. Зверюг было штук десять разного возраста и пола. В основном лежали на деревьях или песке. Одна машина перед нами приостановилась, видимо стали снимать их кинокамерой. Мощная львица с рычание направилась в сторону остановившейся машины. Мы дали задний ход. Вдруг откуда-то выехал джип и двинулся в сторону разъяренной львицы. Она недовольно развернулась и побежала восвояси. Джип ее догнал и бампером подталкивал. Она огрызалась, но бежала на место.

После сафари был зоопарк, уже ходили пешком. Зоопарк большой, зверюгам просторно. Самые смешные человекообразные обезьяны. Выклянчивая бананы, очень здорово нас передразнивали.

По зоопарку гуляло очень много наших. Мне казалось, что я уже по выражению лица их узнаю. Спускаясь по лестнице, я споткнулась и чуть-чуть врезалась в благообразную даму. На всякий случай:

- Excuse me, please!

- Блядь, сука проклятая, сытая американская тварь! - услышала я в ответ.

Рассмеялась! Тетке повезло, что у меня было хорошее настроение.

После зоопарка мне было обещано море. Но прогулка оказалась длинной, Ленечка помрачнел. Я поняла - он хочет жрать. И благоразумно отказалась от купания. Решила не раздражать голодного мужика. Имею опыт.

20 декабря 1998 года Утром все ушли на работу. Старики еще в пятницу на несколько дней уехали в Хайву к родственникам. Я осталась одна. Ленечка выдал мне 50 шекелей на карманные расходы и велел сходить в каньон - так здесь называют большие многоэтажные магазины с кафе, ресторанами, с фонтанами и прочим - погулять там, выпить кофе. А к двум вернуться домой - поедим в Ашдот на море. Это мне награда за вчерашний отказ от купания.

Я погуляла по каньону. Если бы не вывески на иврите, по магазину трудно определить в каком он городе - Таллине, Москве или еще где - 2 / 3 товаров одни и те же. Даже в хозяйственном отделе. Даже в бижутерии. На второй день моего пребывания Ленечка спросил меня - чувствую ли я, что заграницей? Нет, у меня было чувство, что я приехала в Кишинев. А мои друзья улучшили свои жилищные условия. Они уехали 8 лет назад, когда еще был СССР. И прилавки были пусты. Кстати, Израиль гораздо дороже Москвы. А Таллина уж и подавно. Я видела любимую мной шоколадку "Geisha", которая здесь стоит в 4 раза дороже, чем в Эстонии, и в 2 - чем в Москве.

Было очень душно почему-то. Хотя работали кондиционеры, было не жарко. Я вышла на улицу. И вспомнила про кофе. Велено - значит надо выпить. Выпила на улице.

В Ашдоте море оказалось лучше, чем в Тель-Авиве и Ришоне. Нет волнорезов, линия пляжа прямая. Зато и волны сильнее.

Про эти районы рассказывают, что они стали заселяться евреями в конце прошлого - начале этого века. Турецкий султан стал продавать земли, чтобы пополнить казну. Богатые евреи стали давать деньги на приобретения земли, а бедные стали заселять. Здесь была пустыня - одни пески и горячее море. Никто не жил. Герцель - организатор этого переселения, Ротшильд - финансировал. Про Реховот рассказывают, что первые еврейские поселенцы как-то пригласили в гости на праздник турка, который владел этим местом. Ему очень понравилось, как его угощали, и он предложил:

- Просите у меня, что вам надо!

Они попросили земли:

- Этот песок? Дарю!

Так что Реховот стал строиться раньше Тель-Авива. Он относиться сейчас к так называемому Большому Тель-Авиву.

Вечером ужинали. Таня засолила очень вкусно лосося(его здесь разводят), я запекла того же лосося с лимоном в фольге плюс запотевшая. Даже Ленечка с нами выпил рюмочку.

Звонили Капланы. У Рафаловича умерла мать. Почему-то все считали, что Мишаня еще не знает об этом. Я не поняла - почему. Спрашивать не стала. Вернее, не стала напрягать свою головку.

21 декабря 1998 года. В этот день я была поручена Саше, Таниному двоюродному брату, родом из Сочи. Саша приехал сюда с сыном 18 лет и слепой мамой Нюсей. Нюси сделали две операции, и она стала что-то видеть. Саша - безработный, пытается наладить какой-то сувенирный бизнес. Но у него с партнерами какие-то проблемы. Он вложил в дело все, что привез, но вроде бы их у него зажилили. Жена почему-то не приехала с ними, но собирается.

Саше велено было сводить меня погулять на территорию института Вейцмана. Туда мы и направились. Институт в огромном парке. Все институты построены на пожертвования иностранных богатых евреев. Я сбилась со счету, сколько там их. Огромный институт ядерной физики. Разговаривая, мы как-то вышли на запотевшую. Саша обрадовался:

- Тамара, милая! Здесь не с кем выпить! Идемте ко мне - у меня отличный обед, селедочка, рыбка и много вариантов водки! Есть одна - закачаетесь - мексиканская!

Культурная программа была свернута. Мексиканскую водку оказалось надо пить, предварительно положив на руку соль и то ли лизнуть, то ли понюхать, а затем хлебнуть. Эта экзотика не для меня. Во рту вкус лекарства. Я перешла на простую, русскую. Пришлось звонить Танечке, чтобы по дороге с работы она меня прихватила с собой. Мы с Сашей могли развернуться. Саша подарил мне кулон со святой землей и водичкой. И три красивых бутылочки для святой воды или масло с герметичными пробками, как на старинных бутылках с лимонадом.

Завтра ехать на экскурсию в Галлелею, поэтому я была рада приходу Тани и уводу себя к месту "стоянки". Таня меня утешила:

- Ну хоть Саша как-то отвлекся от своих проблем!

22 декабря 1998 года. Все экскурсии начинались в Тель-Авиве. С раннего утра автобусы собирали нас от Ашдота до Тель-Авива. В Тель-Авиве к нам присоединились люди с других городов. Села я в первый автобус в 7 утра, а отправились в Галилею в микроавтобусе(нас было всего 12 человек) в 10. Почти все были гости наших. Кто из Америки, кто из СНГ. Со мной рядом сидела моя ровесница, уехавшая в 1990 году из Киргизии. Всех интересовала наша жизнь.

Мы двинулись на север. Проехали всю Изреельскую долину, экскурсовод рассказывала про исторические, они же библейские, события, происходившие там.

Здесь на севере много кибуц. Кибуцы тоже дотационные, как и наши колхозы. Там рай земной для бездельников. Не закрывают потому, что это как бы первые еврейские поселения. Государство началось с них. Основа нынешнего весьма интенсивного сельского хозяйства - фермеры.

Первая остановка была в Назарете. Старый Назарет мусульманский( большинство арабов там - христиане(60 %), новый - еврейский. Живут в основном наши. Впервые в этом году мэром избран мусульманин. Сразу же были приостановлены работы по реконструкции дорог( Назарет готовиться к встрече 2000 года). Около Храма Благовещения, под котором жилище Марии и Иосифа) на небольшой площадке стоит жалкая вывеска - "Вход в мечеть". Сидят арабы, пьют кофе и курят кальян. Обсуждают, где достать денег на строительство мечети.

Храм Благовещения построен на деньги Муссолини, священники не любят об этом говорить в отличие от еврейских экскурсоводов. Вокруг Храма галерея с мадоннами со всего мира(храм католический). Есть украинская Мадонна. Есть негритянская. Есть японская. Все это подарки разных католических общин мира.

Затем была Тверия и Кинерет( Галилейское море). Кинерет - основной источник воды в государстве Израиль. Здесь единый водопровод по всей стране. В этом году с марта не было дождей, уровень воды упал. Проблема серьезная - весь Израиль ждет ливней.

Тверия начинается на горе(выше уровня моря) и спускается к озеру, которое расположено чуть ли не на 200 м ниже уровня моря. Река Иордан впадает в озеро, потом вытекает из него и течет в Мертвое море. Одна большая впадина. Иордан - маленькая речка. Мы посетили то место, где как бы Иоанн крестил двоюродного брата Христа. Место не точное, но здесь все сделано для удобства паломников, желающих покреститься. Арабы продают и воду иорданскую, и пустые бутылочки для воды, и рубашки для крещения, и кресты - на любой вкус. Была зима, и желающих окунуться не было. Как не было и попов. Река Иордан маленькая, метров 5 в ширину. Зеленая вода и много сомов, видных с берега невооруженным глазом. Сомов не ловят, они не кашерные.

Заехали еще на место Нагорной проповеди. Это южная окраина озера. На горе. Храм католический. Внизу у озера наш, Марии Магдалины. Московской патриархии. Туда не пустили.

Еще были в Храме, на том месте где хлебом и рыбами Христос накормил народ.

Возвращались в сумерки. Сумерки здесь очень короткие - 15-20 минут, и небо погасло. Я сидела на первом сидении в автобусе. И когда стали спускаться к морю с гор, я увидела на небе мерцающий тоненький месяц параллельный горизонту. У меня сперло дыхания от неожиданной и диковинной картины. Через минуту я вспомнила, что такой месяц на всех арабских картинках. На следующий день месяц был толще и чуть поднялся по вертикали. А на третий день стоял уже обычным для нас образом. Таким же он стал, когда совсем состарился. И тоже одну только ночь! Я приставала ко всем знакомым - объясните мне - почему. Оказывается, они на это за 8 лет не обратили внимания. Белинский предположил, что это только в Рамадан, Ленечка сказал:

- Отстань, нечем мне больше что ли голову забить?

23 декабря 1998 года. С утра мы договорились с Лидой встретиться на автовокзале в Тель-Авиве и отправиться в Иерусалим. Я добиралась долго. Утренние пробки на дороге. Огромное число машин в сторону Тель-Авива - люди едут на работу. А дорога идет по набольшим городам - один заканчивается, начинается другой. Самый грязный - Реховот. Это очень видно даже из окна машины. Говорят, плохой мэр. Лидка нервничала( она живет в Холоне, это в пяти км от Тель-Авива), боялась, что не встретимся. Совсем спятила. Я же не всю жизнь жила в деревне!

Приехали. Пошли пешком по улице Яффо к старому городу. Это центральная улица нового города. Лидка пыталась ускорить наше продвижение, ей хотелось показать мне как можно больше. Но, увы, это уже не для меня:

- Медленно и с удовольствием! У меня ноги болят, и я хочу кайф словить, а не галопом осматривать объекты!

Дошли до старого города. Вошли в Яффские ворота. Мне очень хотелось попасть в Храм Гроба Господня. Но Лидка боялась, это арабский квартал. Мы медленно пошли по армянскому. Я примерно помнила направление и старалась направлять нашу прогулку в нужный мне район. И мы очутились очень неожиданно в арабском квартале. Храм был где-то рядом. Делать было нечего. Лидка поинтересовалась у торговцев(на иврите, арабы все говорят на нем) - Храм был в 50 метрах от нас. Народу было мало. Мы зашли внутрь, поднялись на Голгофу, посидели на скамейке рядом. Лидка достала фотоаппарат. Потом спустились вниз, к Гробу. Но сначала зашли в лавку греков. Я выбрала самые дешевые свечи. Мне еще в Хмелите батюшка рассказал, что здесь должны продаваться за 2-3 доллара связки из 33 свечей. Они там были. Я взяла их, а грек стал уговаривать купить поштучно дорогие, но хорошие свечи. Лида ему на том же иврите объяснила ему, что я из России, бедная, а мне надо всем что-то привести. Грек взял сколько поместилось в ладонь хороших свечей и протянул мне:

- Это тебе от меня лично!

Свечей оказалось 9, толстых и восковых.

Я зашла еще в пещеру Гроба Господня. Постояла там, зажгла все свои свечи и погасила. Очень странное чувство у меня было в этом Храме. Никакого экстаза, но какая-то удивительная спокойная торжественность. К своему удивлению, я даже встала на колени и прикоснулась лбом к плите. И первый раз в жизни перекрестилась.

Потом мы искали проход к Стене Плача. Искали долго. К нам пристал араб с бусами. Лидка приценилась к малахитовым. Он загнул какую-то умопомрачительную цену. Лидка отдернула даже руку. Араб пошел за нами, нацепил бусы Лидке на руку и категорически не хотел их забирать. В итоге продал за какую-ту чепуху, доступную даже мне. Ленечка меня предупреждал, чтобы я обязательно торговалась в арабами и покупала не больше чем за половины первоначальной цены. Бусы уступил за10 часть первоначальной! Но я торговаться не умею, поэтому у арабов ничего не покупала, не приценивалась. Рассматривала товары только украдкой или делала вид, что устала и просто остановилась у лавки отдохнуть.

Мы вышли к Стене Плача. Перед ней на посту меня обыскали. Лида пошла писать записку. И я тоже. Еще в Москве дочь просила:

- Мамочка, обязательно от нас оставь записку Боженьке в Стене Плача!

- Саша, это же не наша святыня!

- Мамочка! Этот Боженька и наш. Это же Бог Отец! Нам тоже можно!

Просьбу дочери выполнила.

Потом мы перекусили в кафе на улице в пешеходной зоне города. На остановке автобуса стали выяснять какой номер нас довезет до автовокзала. Я спросила у дамы:

- What number go to autobus station?

Лидка( она преподаватель английского) умирала от хохота. Над моим акцентом. Номеня поняли.

И поехали на автобусе в Холон. Вечером меня забрали Белинские.

24 декабря 1998 года Утром Миша отвез нас с Ирой в Яффо. У нас была намечена прогулка по блошиному рынку. Миша зашел с нами только в один магазин, где я изучала турки и цацки, а он - полированные камушки. Купил несколько штук. И  отправился на работу. Он работает в Тель-Авивском университете. Возглавляет какую-то общественную организацию ученых-алимов( приезжих). Их нещадно эксплуатируют ученые-сабры(коренные). Завтра ему надо ехать в Иерусалим на прием у министру. Мне рассказали, что по приезде сюда, Миша впал в депрессию. Даже пил мою любимую "запотевшую". Так что первое время все на себе тянула Ира. Но оклимался.

Блошиный рынок оказался огромным и интересным. Чего только там не было! Очень много старинной мебели. Замечательную вещицу приглядели для Мишеля - приспособление для пиджака, брюк, ботинок, галстука с ящичками для запонок и прочей мужской мелочи. Это как бы деревянная вешалка на ножке. Внизу место для башмаков. Между вешалкой и полом расположены ящички, полочки и перекладины для брюк и галстука. Очень бы понравилось педанту Цымбалу.

Я искала турку для Саши и ей же какую-нибудь цацку. Турок было множество, но все сделаны под чайничек, с носиком. Но с крышками. Первая цена всегда была 80 шекелей. В одном месте с третьего раза сторговались (с трудом! Видимо, они действительно дорогие) на 40. То же было и с ожерельем. Начали со 100, закончили 40. Очень красивое. Ира искала ханукальный подсвечник. Их было множество - и старинных, и новеньких. Но она так и не выбрала. На удивление много старинной мебели и посуды. И всяких прелестных безделушек. Там смесь антиквариата, старья и современных совершенно новых вещей.

Домой вернулись часов в пять. У Ирины был намечен рождественский ужин. В прошлый раз Миша пил безалкогольное пиво, которое мне на вкус показалось великолепным квасом для окрошки. Мы закупили все для окрошки плюс лосося. Я обещала запечь его в фольге. Кушкулеям понравилось. Рождественский ужин получился великолепным. Была даже елочка, в горшке, правда. Выпили даже лишку, мне разрешили курить в комнате. Правда, держали открытым балкон.

25 декабря 1998 года Утром выяснилось, что мы с Мишей простыли. Мишка все равно рано утром уехал в Иерусалим, а я до его приезда(он вернулся в два часа) валялась. Миня выпил горячее вино, надел два свитера и лег спать. А мы с Ириной поехали к какому-то ее подопечному. У него что-то не ладилось с интернетом. Мужик инвалид, чем-то неизлечимо болен. Какая-то атрофия мышц. Ему из ФРГ в качестве гуманитарной помощи прислали дорогие лекарства, которые израильская таможня не пропустила. Если в Израиле эту болезнь не лечат, значит нигде не лечат.

Вечером поехали в Лидке на ужин, где меня опять сдали Кушкулеям. Миша совсем поправился, а я наоборот. За столом мужики ко мне пристали с российским бюджетом. Оказывается, принятый Россией бюджет на будущий год в три раза меньше Израильского. Что я могла сказать?

- Неужели тебе это безразлично?

- Безразлично - не безразлично, от меня ничего зависит. Поэтому я даже говорить и слышать об этом не хочу. У меня каникулы!

27 декабря 1998 года. Ерухам. Вечером меня Кушкулеи должны были сдать Розенфельдам. Но сначала мы поехали на Мертвое море. Выезжали из Реховота, там был дождь. Через полчаса дороги на юг, он прекратился. В горах уже было солнце. Мы спускались с +400 м до -420 м. Дорога, как говорят, серпантином. Я была простужена. Очень сильно заложило уши. Не могу сказать, что вид моря особенно потрясает - Севан красивее. Гораздо более впечатляет гористая пустыня. Желтые камни-горы, очень мало трещин, мягкие морщины, расширяясь, устремились вниз. Иногда видны русла высохших рек, оживающих в период дождей. Горы напоминают уснувшего гиппопотама. Цвет у моря бирюзовый, оно не большое, изрезано поперечными дамбами. На противоположном берегу - спокойный враг Иордания. Действительно, можно лечь на спину и лежать - не тонешь. Мои опасения о вставании на ноги оказались напрасными. Встать не сложно. Конечно, если работают мышцы. И неприятные ощущения в заднице. Засаднило геморрой. Я сразу же вспомнила Юрчика. Когда я его спросила при первой встречи - купаются ли они в Мертвом море, он сказал:

- Да на хрена мне этот перец в жопе!

Я решила, что он пошутил. Ан нет! У него же тоже геморрой.

Я была уже простужена, но все же два раза подремала на воде. Солнышко было ярким, но не палящим. Здесь из-за глубины сгореть нельзя. Все же - 400 с чем-то метров ниже уровня моря. Ленечка пригрелся в кресле на берегу и не хотел уезжать. Попили кофе на веранде ресторана и поехали к Юрчику. Но другой дорогой. Тоже серпантин, но более мягкий. Немного поплутали. Не было с нашей стороны указателя на поворот. А Ленечка со стороны Мертвого Моря ехал к ним первый раз. Но приехали за светло. Здесь очень быстро и рано темнеет. Сумерки длятся несколько минут. И сразу же обволакивает прохлада. У Юрчика, действительно, коттедж, вернее половина. Дом на две семьи. Поделен по вертикали. Внизу большой холл(около 40 кв. метров), совмещенный с кухней, ванная и 2 комнаты - тещи и для гостей. В данном случае для меня. На втором этаже 2 просторных спальни, их и Ольгина. И тоже ванная. И большой балкон. Все очень хорошо отделано. Лестница чуть-чуть винтовая( с одним заворотом), деревянная. С перилами. Когда-то Шмундачка мне рисовала своё жильё в Калифорнии. Там тоже с улицы вход сразу в комнату. Я никак не могла себе это представить. Сейчас представила. Здесь так у всех. Теплый климат, и прихожая не нужна.

Нас ждали. Сразу же накрыли на стол. Дочки не было дома, она в Бершеве на лекциях. Юрчик приготовил чесночную настойку. Сели, выпили(кроме Ленечки). Потом позвонил ребенок, что не успел на последний автобус. Надо ехать в Бершеву за ребенком. А Тамара уже выпила пару рюмочек и развеселилась.   Стали спорить - пускать её за руль или нет. Юрчик не пускал. Решили, что поедет Ленечка. Но ему сложно объяснить, где дитё будет ждать.  С Ленечкой поехала Тамара.

Девочка выросла. Очень похожа на Юру и Анку одновременно. Ей 18 лет, но очень похожа на утверждающегося подростка. Прелестная фигурка, но сутулится. Тамара, как и я Саше, эпизодически стучит ей по спине кулаком. Как Санька, огрызается. Про меня, видимо, много слышала.

Кушкулеи уехали поздно. Юрчик замученный, думал я хочу с ним поболтать. Но я тоже устала. Сил на капитальную беседу не было, а светская беседа с Юрчиком была бы смешна.

Звонили - Либерзончику, Рафаловичу, Бенчику( но говорили с Софкой), Володичке, Коле К-фу.

Володичка сказал:

- Мать, ты жива? Как я рад!

А Рафалович кричал, что вызовут меня в Америку. Но там, увы, нет надежного Ленечки. Боюсь, это так и останется благим намерением. Шмундачка как-то по телефону сказала, что нет проблем меня пригласить:

- Но ты будешь сидеть одна! Мы же с утра до вечера на работе.

А я бы с удовольствием полежала бы в Калифорнии в квартире с удобствами и хорошей жратвой. Даже здесь при встречи невозможно ничего объяснить про нашу жизнь!

28 декабря 1998 года. Я болею. Кашель страшный. Заставили пить антибиотики. Новинка для меня - таблетки от насморка. Помогают.

Вчера Юрчик показывал камни из их пустыни. Я думала, что она из известняка. Но ошиблась, камни тяжелые, похоже на базальт. Камушки как старички, все изрезаны морщинами. Их пустыня называется Негев. Одним словом, кругом библейские места.

Юрчик отстраненный, предпочитает рассказывать всякие местные байки и истории. Больных тем стараемся не касаться. Только по касательной, и сразу же в сторону.  Уходим к библейским темам. Юрчик бойко говорит на иврите. Говорит, что ветхий завет в переводе - просто подстрочник. В талмуде нет такой торжественности, как в нем. Просто такие законы языка. Например, если идет перечисление, то обязательно надо перед каждым пунктом вставлять "И". А по-русски это уже получается некоторый литературный прием. На иврите не говорят - "сказал про себя", а говорят "у себя в сердце". И прочие примеры.

Юрчик вечерами очень трогательно общается с дочкой. Расспрашивает, а она охотно рассказывает, о том что было на лекциях. Начинается научный диспут. Юрка столько лет преподавал, что сам нуждается в этих беседах. Очень много говорят о языках - русском и иврите. Юрчик сегодня сказал, есть гипотеза, что заторможенность в развитии арабов связана с языком, законы построения которого идентичны ивриту. Иврит тоже, по его мнению, затормаживает развитие евреев. Ограничение грамматические на количество слов. Но все уже часто в русскую речь вставляют слова на иврите. Ленечка считает, что только тогда когда на иврите короче. Юрчик с этим не согласен. Но все внуки по-русски говорят плохо. У них родной - иврит. Удивительно, что так возродили мертвый язык. Вторым государственным русский здесь не станет. Как только прекратится большой приток эмигрантов из России, будет исчезать и русский. Дети на нем не говорят. Только взрослые. Сейчас полно и вывесок, и объявлений, и газет на русском языке. Наши не хотят читать на иврите.

Юрчик нашел в русско-ивритском словаре слово для меня: бесплатная столовая - тамхуй. Я попросила мне написать это на иврите, чтобы меня не обвиняли, что я это сама придумала. Еще по рассуждали - может ли человек в совершенствии владеть несколькими языками. И пришли к выводу, что нет. Так много нюансов, оттенков даже у одного слова. А мимика и интонации еще добавляют гамму! Можно говорить, но не чувствовать всего.

29 декабря 1998 года Ольга изучает программирование. Сейчас С++. Возвращаясь вечером домой, подробно рассказывает родителям про свои алгоритмические изыскания. Юрчик внимательно слушает, кивая головой. При любом понятном отцу и дочери математическом приеме отвлекаются и начинают углубляться в дебри. Часто отвлекаются и пускаются в философию по поводу личностных отношений. Детка высказывает свою, папа мягко отстаивает свой. 

Каждый вечер я наблюдала часами это общение. Ни разу не вмешалась. Даже когда пару раз слушала глупости про программирование. У них своя манера общения с дочерью, у меня - своя.

30 декабря 1998 г. Вчера в сумерки выползла в пустыню. Юркин дом стоит на краю, до пустыни - 50 метров. Закат быстрый и яркий. Краски сменяются ежесекундно. Над пустыней завис то ли орел, то ли беркут. Крылья распахнул и не движется.

Вчера к нам зашел Юркин коллега некий Володя лет 60. Из Питера. В детстве в 1945 году жил с родителями в Таллине. Даже помнит название улицы - Розенкранца. Она опять так называется, в советское время была Лауристина. Ругает Израиль, Ельцина и жену, которая не желает смотреть российские каналы. Болельщик за нашу команду. Здесь таких много.

Юрчик приезжает с работы сразу после пяти. Его привозит коллега. Юрчик машину не водит. Если его некому отвести или привести с работы, отвозит и привозит Тамара. Обычно к его приезду уже накрыт стол.

Сегодня ездили к Юрчику на работу на полтора часа. Я посидела в Интернете, Тома читала толстую книгу на иврите, Юрчик жужжал. Тома сварила себе кофе, мне не предложила. А я почему-то постеснялась попросить. Получила новогодние поздравления от Шандорят. Послала сама несколько. Похоже, адрес Саши Хаина, что прислал Кесельман, неверный. Старый. Очень жаль, мне хотелось бы с ним повидаться. Он был в университете и после в ближнем круге.

Розенфельд работает в Димоне. Оказывается, это известный миру ядерный центр Израиля. Небольшой город. Много русских вывесок и магазинов. В магазинах полно товаров из России и СНГ. Есть даже эстонская водка. Ядерный центр находится не в самом городе, а рядом. Вся территория обнесена колючей проволокой. Официальный Израиль отрицает наличие бомбы, но публика считает, что бомба, конечно же, есть. Юрка рассказал, что к его знакомому приехал в гости из Питера художник. Его в аэропорту спросили - зачем он сюда приехал. Тот ответил:

- Рисовать Димону!

Его продержали пару суток, друг еле-еле смог его выцарапать и объяснить, что рисовать пустыню приехал, а не ядерный центр.

Меня в Москве во Внуково служба израильской безопасности тоже допросила.

31 декабря 1998 года С утра поехали в Бершеву. Город промышленный и грязный. Даже в центре неухожено. Перекусили в уличном кафе. Берешь питу с мясом и кофе и еще бесплатно как бы множество салатов. Штук десять на выбор. Зашли еще в пару сувенирных магазинов. Юрчик купил мне и зятю по кожаному портсигару. Саше он подарил такой в Москве.

Потом поехали на бедуинский рынок Бершеве. Он работает раз в неделю - в пятницу. На большой площади при выезде из города. Слева - продуктовый, справа - вещевой. Старья нет. Ряды тряпок. И всяка утварь: украшения, тарелки, металл, камушки, кальяны, шкуры - лежат прямо на земле. Все примерно то же, что и в Яффо, и Иерусалиме. Только в два раза дешевле. Я купила Саше бархатную длинную юбку, зятю кальян, себе большую керамическую тарелку с видом Иерусалима. Мне хотелось побродить подольше, но Томка нервничала. К восьми должны были уже съезжаться гости со всего Израиля.

Вернувшись, проверила почту - от Саши Хайна - он живет в Реховоте! Как потом оказалось, в 200-х метрах от Кушкулеев. Я посылала mail в Таллин с просьбой найти Илью Зунделевича, который, получив наследство в Таллине, вернулся из Израиля в Эстонию несколько лет назад. Он мог что-то знать про Сашу. Мне сообщили, что Илья уехал в Америку на свадьбу сыну. Его сын женится на дочери Вити Ольмана. Я послала mail Ольману. Тот передал Илье, а Илья уже переслал мой адрес Саше. Ольман был в шоке, что, находясь в Израиле, я узнала про свадьбу. Мир тесен! Да еще в Интернете!

Гости начали съезжаться к 21. Приехали - Кушкулеи с Белинскими и Сашей на одной машине( за рулем не пьющий Ленечка), Чайковские с Адой. И еще какая-то кишиневская пара - Голубы. Кто-то еще из незнакомых мне кишиневцев напрашивался, но Юрчик сказал:

- Они не впишутся! Да и длиннюга(т.е. я) напьется - им будет худо!

Мы жратвы наготовили. И гости привезли уйму вкусностей. Плов мой не удался - незнакомый рис еле довела до готовности. Кто не ел раньше моего плова - хвалили, остальные утешали. За стол сели половину одиннадцатого. Новый Год встретили с Москвой. А в 12 решили попробовать - вдруг по какой-нибудь израильской программе все же отметят наступление Нового Года. Нашли - на экране салют и надпись "Happy New YEAR!". Позже оказалось, что это Иордания.

Ребеночка почему-то не оказалось. Она пришла в два. Хотя собиралась встречать с нами.  Оказывается, Ада похлопала ее по сгорбленной спинке и пожурила за сутулость. Вопрос больной, и юная леди вспылила и удалилась к подруге.

Ира Белинская привезла сборник песен "Ностальгия". И мы запели. Ленечка со своим идеальным слухом удалился на второй этаж. Только я распелась, как все стали собираться - уже три ночи. А некоторым ехать часа три. Я расстроилась. Юрчик, чтоб я не разрыдалась, дал мне телефон и велел обзвониться. Что я и сделала. С пьяненьким удовольствием. Инару нашла аж через третьи руки. Но нашла.

1 января 1999 года Юрчик утром комментировал:

- До чего напились! Что только не пели! Бригантину не пел с армии!

Оказалось, Белинские забыли сумку с документами. Тоже были, значит, хороши. Но ее отправить можно только послезавтра - в пятницу и субботу почта выходная. До вечера я отлеживалась.

Вечером зашли в гости соседи по дому. Сосед преподают физику в Бершевском Университете. Ольга считает, что он ее не переваривает. Очень странно - взрослый стареющий мужик и юное подростковое создание. Думаю, Ольга сильно преувеличивает. Пара оказалась очень постной. Я была в похмельном недомогании и быстро удалилась. Юрка зашел ко мне перед сном и, желая сделать комплимент, сказал:

- Боря(сосед) сказал, что очень видно, что ты была красивой женщиной!

Я вспомнила как в Таллине один молодой бывший коллега в октябре устраивал мне консультацию, звонил приятелю и сказал:

- Она была блестящим программистом!

Была! Хоть смейся, хоть плач!

Ольга завтра уезжает со своим кавалером на несколько дней куда-то. Парень уезжает в путешествие на полгода. Здесь принято отправлять получивших определенный уровень образование детей в экзотические страны - в Латинскую Америку или на Восток.

2 января 1999 года Утром отвезли Юрчика на работу и поехали в Бершеву в университет что-то передать Ольге и на почту отправить Белинским документы. Вещи Ольги должны были оставить в знакомой физической лаборатории у тоже бывшего кишиневца Саши. Саша молодой человек, лет тридцати пяти. Вложился в Юркину фирму. Дружит с Ольгой. Живет в Израиле 8 лет. Очень ругал москвичей. В этом смысле - мой полный единомышленник. Но до 90 года я любила москвичей. Для меня Москва и была Россией. А вот Саша уже тогда все про них знал.

Пока Томка стояла в очереди в университетской почте я прогуливалась и рассматривала молодежь. Очень много рыжих. Бросается в глаза. У всех очень густые волосы. И очень приятные выражения лиц. Одеты своеобразно - много черного и бархата. Но это, видимо, восток. Зрелище хорошее. Не то что в Сашкином университете.

Вернулись домой обедать - теща заболела. Поехали в центр Иерухама за лекарствами и в библиотеку за чтивом. Там большой русский отдел - последние поступления как на развале в Москве: Мариника, Дашкова, Леонов и прочие. Книги покупают и сами читатели. Прочли и дарят библиотеке.

3 января 1999 года Утром поехали в пустыню. Там есть нечто, напоминающее кратер. Дорога ведет на самую высокую точку. Несколько смотровых площадок. Дождей еще не было, но уже кое-где всходят тюльпаны. Я хотела один выкопать и отвести к себе в деревню. Но не тут-то было - луковица очень глубоко в камнях. Рассказывают, что в феврале-марте цветет вся пустыня. По радио объявляют каждый день - где находятся самые красивые на сегодня места. И люди выезжают посмотреть. А ГФ считает, что евреи не любят природу. Не видят ее красот.

В этом кратере есть план построить город ученых. Мэр Иерухама большой поклонник этой идеи. Оказывается, Юрчик - член городского собрания Иерухама. Участвовал в предвыборной борьбе на стороне нынешнего мэра. Предыдущий был вор и демагог. Вот от кого не ожидала! Мэра любовно все зовут *****ушка.

Теща совсем разболелась. После завтра мы собирались на три дня в Иерусалим, а оттуда 7 в Алику на кладбище. Поеду, видимо, одна. А Розенфельд приедет прямо в Реховот.

4 января 1999 года С Тамарой ездили на озеро недалеко от Иерухама. Озеро извилистое, вокруг посажен парк с площадками для мероприятий. Зона отдыха в пустыне. В озере есть даже рыбка. Много наших птичек - лебеди, аисты, журавли и даже ласточки.

Вечером договорились, что я утром рано еду в Иерусалим одна, Тещу оставит нельзя. Томка не поедет к Алику на поминки.

5 января 1999 года Утром Тамара нас с Ольгой везет в Бершеву - меня на автовокзал, Ольгу - на лекции. Юрчик выдал мне 200 шекелей на карманные расходы. В 10 утра я сошла на автовокзале в Иерусалиме. Погода прекрасная. Я пошла пешком по улице Яффа прямиком к Яффским воротам старого города. По дороге в русском книжном магазине купила батюшке карту Израиля( он просил Иерусалима). На обороте были планы Иерусалима, Тель-Авива и Хайфы. Не хило - 18 шекелей(4,5 $)! Карты Иерусалима на русском нигде не видела.

Вошла в старый город. Немного побродила. Дорогу кратчайшую к Храму Гроба Господня не нашла. Решила добраться до Масличной Горы и попытаться дойти до монастыря Марии Магдалины, где похоронена Варвара Петровна Волкова-Гейден, последняя хозяйка Хмелиты. Моностырь виден, но как туда попасть - не понятно. Да еще и арабский квартал. Решила взять такси. Таксист ни по-русски, ни по-английски. Остановились у европейского вида пешеходок. Одна, самая пожилая, даже немного говорила по-русски. Полька, приехавшая сюда перед войной. Они на иврите что-то долго объясняли шоферу. Он показал мне четыре пальца. Я поняла, что это 40 шекелей. Я согласилась. Оказалось не так далеко, и не так уж и высоко. Если знать дорогу. Калитка была открыта. И я вошла. Дорожка, чередуясь со ступеньками, вела наверх. По бокам высажено огромное количество герани. Такой, что стоит на окнах во всех русских деревнях. Только разноцветной. Все оттенки - от белого до почти черного. Церковь была открыта, но внутри никого не было. Я взяла несколько проспектов, бросила деньги и положила к проспектам батюшкины книжки. Ни души. Я стала обходить церковь, и увидела кладбище и несколько молодых монашек. Одна была негритянка. Но все говорили по-русски. Хотя с акцентом. Этот монастырь принадлежит Зарубежной Русской Церкви.

Кладбище расположено на террасках, поднимающихся вверх. По-моему, на третьей я нашла могилу. Она умерла в 1961 году. Приехала на паломничество. Я сфотографировала могилу. Смела сухие листья и пыль. На надгробии лежали два иерусалимских камушка, очень уж аккуратных, засохшая маслина и косточка от маслины. Казалось, что камушки выпали откуда-то. Но я не нашла их места. И вместе с маслиной положила в сумку. Посидела, покурила. Пожалела, что не привезла хмелитской землицы. Очень красивый вид на Иерусалим. Церковь уже закрыли. Я стала спускаться вниз. Из маленького домика вышла пожилая женщина и стала поливать герань. Я попросила у нее отросток. Она сказала:

- Мне не жалко, но если Вы через полчаса ее не поставите в воду, она умрет.

Она была права. Я даже не знала, когда попаду к месту своей стоянки. Все двери оказались закрыты и, в поисках выхода, я набрела на монаха, в совершенстве владеющего русским и пожилую, статую монахиню. Очень благородного вида. Статную и седую. Наверно, она настоятельница. Так мне, во всяком случае, подумалось. Они очень удивились, как я сюда попала. Я подарила им еще одну батюшкину книжку. Меня выпустили. Дорога вниз была легкой. Внизу пристали арабы с сувенирами. Но я на них даже не глядела. Не дай Бог что-нибудь всунут в руки. И тогда от них уже без покупки не отделаешься. Вышла к Львиным воротам. Хотела спуститься в Храм Усыпения Богоматери. Но он был закрыт. Вообще, все храмы закрыты, кроме Храма Гроба Господня. То ли бояться террористов, то ли не хотят впускать чужих.

Вдоль крепостной стены дошла до Мусорных ворот и пришла к стене плача. Уже было три часа. Надо было звонить Чернобельским. Леня приехал за мной. Пока было светло, мы еще попутешествовали по новому Иерусалиму. Подъехали к тому месту, где видна иудейская пустыня и Мертвое море. Потом пообедали в маленьком ресторанчике на улице. Солнце садилось, и уже было прохладно. Но в уличных кабачках подогревают воздух - на тебя дует теплый ветерок. Где от стены, где сверху из зонтика над столиком. И это приятно. Летом вечерами здесь тоже, наверно, прохладно. Все 800 метров выше уровня моря.

Потом поехали к ним домой - Таня уже ждала нас с ужином. Они живут на горе Скопус, рядом с университетом. Где Таня и работает. Леня работает в собственной фирме - он строитель. Они эмигрировали в 1972 году. Обе дочери родились здесь. По-русски все понимают, но не говорят. У Чернобельских совсем уже другой уровень жизни, чем у моих кишиневцев. Шикарная квартира в престижном районе - до Старого города 1,5 км. И это даже не квартира, а почти дом. Вход отдельный прямо с улицы, дом на террасе. Под ними квартира на другой терраске, и над ними на следующей террасе квартира. Фундамент - естественный камень. У них три спальни, кабинет, огромный зал, который они увеличили сами, вытащив грунт со скалы. Две ванных комнаты. Огромный, метров 30 квадратный балкон. Вид - на университет и пустыню вдали. На балконе стоит барбикюшница. Точно такая как у меня. Две хороших машины, два мобильных и два домашних телефона. В Израиле какая-то новая телефонная системы - можно говорить сразу с несколькими абонентами. Одна дочь учится в университете, другая служит в армии. Причем девочек к армии готовят - они заканчивают всякие курсы - социологические, психологические и для прочих социальных служб. Выходные проводят дома, а часто и служат так, что можно ночевать дома. У Чернобельских дочь закончила курсы психологов и занимается связью военнослужащих с семьей. Там тоже есть неблагополучные дети и семьи.

Вечером мы долго сидели за столом. Они пили вино, а я немного, не злоупотребляя у чужих людей, запотевшую. Леня - спокойный и капитальный человек, Таня - погорячее, не смотря на возраст( они мои ровесники), в чем-то по детски экстремистка. Они из тех людей, что считают - евреи должны жить в Израиле.  Поговорили о Кмшмневе. Все это было так давно, в другой жизни. Я, как и они, вспоминаю ее как литературу. Но причины у нас разные.

Мы с Леней достали карту, что я купила батюшке и стали искать самый быстрый и не опасный для меня путь в Храму Гроба Господня. Ленечка поднял все свои книги, все мне прочитал про историю Храма. Я была готова к самостоятельной прогулке. Еще позвонила Элочке Белинской. С ней мы договорились встретиться в 15 на Русском подворье.

6 января 1999 года В 8 утра Леня меня высадил у Яффских ворот. И я вошла в старый город. Он был пуст. Мокрые, только что вымытые камни под ногами. Лавки все закрыты. У Яффских ворот начинаются на лево Христианский квартал, направо - армянский. Я пошла по центральной улице. На встречу шло очень много религиозных евреев в кипах. Позже я поняла, что они возвращаются после молитв у Стены Плача домой. Или на работу. Несмотря на составленный план, я заблудилась. Увидела русского священника с двумя нашими дамами. Пошла за ними. Но они пришли к Стене Плача. Пришлось расспрашивать арабов. С трудом и уже с некоторым беспокойством я нашла нужное место. И сразу же поняла свои ошибки. От Яффских ворот Храм был в 200 метрах, очень простая дорога. Просто вид его закрыт со всех сторон. И ворота очень маленькие. И только метров 20 по арабскому кварталу. Народу было мало. Я обошла весь Храм. Посидела на скамейках у всех святых мест. Успокоилась. Купила себе серебряный крестик. Никакого особого волнения я не испытывала. Скорее полный покой. И что меня удивило, сама не заметила, как первый раз в жизни перекрестилась там еще во второе посещение. В последующие рука сама поднималась колбу. И я спокойно крестилась перед камнем соборования, Гробом и на Голгофе. Я просидела часа три внутри и во дворике. Наблюдала публику. Подавляющее большинство просто туристов. Была группа финнов, долго стоявших в очереди к Гробу. Одна негритянка по крутым стертым ступенькам на коленях ползла на Голгофу. Очень смешные американцы. Им все надо сфотографировать. Один встает на колени и рукой пытается достать дно отверстия для креста на Голгофе. Там глубоковато. С первого раза не получается, отчаянно мажет другу - мол, еще не фотографируй. Засучивает рукава, опять лезет туда и, достав, радостно машет - давай!

На русское подворье я пришла на час раньше назначенного времени. Два мужика открыли дверь церкви. Я попросилась зайти:

- А Вы откуда?

- Из Смоленской области.

- Тогда входите.

К нам подошел еще один русский. Сказал, что из Москвы. Его тоже пустили. Мужики оказались реставраторами из России. Один из них - из Сафоново. Бывал в Хмелите. Я спросила - почему суд находиться на территории подворья. Сказали, что попы сдают его за бабки. В последствии я выяснила, что они были не правы.  Дальше пошли ругать попов. Я тоже подключилась, но вовремя сообразила:

- Мужики! Ругаете-то руку дающую. Вы же сами блатные! Командировочные из России!

Вошедший со мной мужик оказался паломником. Предложил поехать на ночную службу с ними в Вифлием. Рождество же наше. Но мне ночь не выстоять. В 18 в миссии будет служба. Схожу туда.

Реставраторы сказали, что в храме есть чудотворная икона Божьей Матери. Она несколько лет назад сама по себе посветлела. Москвич хотел попасть на место усыпения Богородицы, находящемуся на горе Сион, у греков. Чтобы туда попасть, надо знать пароль. Ониему русскими буквами написали греческие слова, что надо произнести.

С Элочкой на этот раз мы прогулялись по ортодоксальному еврейскому кварталу Меа Шарим. Там живет в основном нищета. В семьях по 10-15 детей, которые ходят в специальные школы. Не видели ни разу ни кино, ни телевизора. Между домами на узких и грязных улочках( другие районы очень, я бы сказала излишне, чистые) висит белье. В одном месте была замечательная картина - на веревке висели пять девчачьих одинаковы платьев - одно меньше другого. Очень пожалела, что закончилась пленка.

Здесь есть несколько групп ортодоксальных евреев. Некоторые из них не признают даже государство Израиль. Некоторые считают иврит языком святым, только для молитв и торы, а говорят на идише. Как я поняла, большая часть ортодоксальных евреев на государственной кормушке, т.е. не работают, получают стипендии на изучение торы. И так учатся до старости, имея по десятку детей. Дети учатся в специальных школах. В их домах ни телевизора, ни радио нет. По десятку детей. Но им принадлежит 20% голосов в Кнессете. Они ими просто торгуют за деньги для себя. Здесь нет партии, что имела бы большинство голосов. Если так пойдет и дальше, лет через 20 их будет большинство. Так как у других детей гораздо меньше. Тем более у наших.

В одежде тоже некоторое разнообразие - мужики все в черном и с вьющимися длинными пейсами. Некоторые их явно завивают на бигуди. Одни в шляпах, другие в кипах, а самые яркие - в больших меховых тарелках на голове. Иногда в белых чулках и черных лакированных башмаках. Женщины тоже в головных уборах. Многие в париках. Элочка объяснила мне, что замужняя еврейская дама не должна показывать мужу свои волосы. Раньше брили голову. Сейчас носят парики и шляпы. В раввинате ведутся дебаты - не запретить ли бабам носить парики. Как сказал Губерман:

- Один вид наших ортодоксов доказывает существование Бога. Естественный отбор такого выдумать не смог бы!

Потом мы пообедали с обогревом улицы и расстались. Я пошла в миссию на службу, Элочка - домой к ребеночку.

Народу было не много, человек 20. Все продавалось в долларах и шекелях. Рубли у меня не взяли. Я купила 2 серебряных фирменный крестика в упаковке, Божью Матерь себе на шею и воды. В русской миссии в Иерусалиме висит объявление:

"Просьба за не крещеных поминание не заказывать!"

Я про это не знала. И ушла погулять по старому городу. Позвонила Лене. Он быстро за мной приехал. Мы ужинали и общались. Завтра я уезжаю автобусом в Реховот. Чтобы легче было объяснить шоферу где меня высадить, я попросила Чернобельских написать записку на иврите. Писали долго. Пару раз заглядывая в словарь.

7 января 1999 года Последний день в Иерусалиме! Утром за завтраком Чернобельские выдали мне 200 шекелей. Я засмущалась, но Леня сказал:

- У евреев принято делиться. Мы можем себе это позволить!

И опять в 8 утра я у Яффских ворот. Времени у меня 5.5 часов. В 14 уходит автобус на Реховот. У входа стояли рядком телефонные автоматы. Рождество все-таки, и я решила обзвониться. Как всегда, ЕЕ на мое поздравление сказала:

- ТН! Надо же, Вы у нас самая не верующая, а поздравляете из Иерусалима!

Что б я еще раз ей позвонила откуда-нибудь!

Те же, что и вчера пустые и мокрые улицы, закрытые лавки и мужики в кипах, идущие мне на встречу. Я уверенно шла к Храму. Передо мной зашли четыре наших братка. Бритые. В кожаных куртках. Зайдя в Храм, они, не углубляясь, остановились рядком и лицом в входу у плиты соборования( она лежит прямо у входа). Перекрестились. Встали на колени. Поцеловали плиту. Сняли с себя кресты и положили на плиту. Дальше деловито стали вынимать и выкладывать на нее все содержимое своих карманов - бумажники, записные книжки, мобильные телефоны. Я все ждала - вот-вот пистолеты достанут. Но не достали. Еще раз хором поцеловали плиту. И в обратном порядке, все разложив по карманам, удалились.

У меня тоже было что освятить. Три пузырька с оливковым маслом. Большую бутылку я как-то не решалась достать там. Я подержала свое масло тоже на плите соборования. Зашла н а Голгофу. Там тоже подержала свои пузырьки. Когда я заходила в пещеру к Гробу, греки священники меня узнали. Жестом показали куда мне все свои дары положить. И освятили их сами. Я приложилась к Гробу, посидела немного. Действительно, ощутила прилив покоя и умиротворения. И пошла тратить свалившиеся на меня шекели. Купила видеокассету о Святой земле на русском языке, книгу о Иерусалиме. Два серебряных и два деревянных крестика в подарки, несколько открыток. И батюшке еще план Иерусалима на английском. Перекусила. Деньги еще оставались. Хотела пойти в новую часть и что-нибудь купить себе на память. Но уходить из старого города не хотелось. Я побродила, еще раз зашла в Храм. И решила еще нашим дамам купить по сувениру. Купила маленькие тарелочки с видом Иерусалима. Обзвонилась из автомата в Таллин, Москву, даже в Хмелиту. Поздравила всех с рождеством. Вернулась в Храм. Как братки, подержала все тарелочки на плите. Тоже разложив их рядком. ТД и ВФ купила по набору святой воды и масла у греков. И медленно направилась в сторону автовокзала. Шофер долго читал послание. Но высадил там где надо. Понял наших. В три я была уже у Кушкулеев. Следом за мной приехал Юрчик. Мы пообедали со стариками. За нами заехал Ленечка. В 16 мы были уже на кладбище. Все собрались в течении пятнадцати минут. Мужики достали из карманов кипы и надели. Кипы не было только у Юрчика. Был еще один без кипы, но положил на голову носовой платок. Я предложила Юрчику свой носовой. Он с удивлением на меня посмотрел:

- Неужели ты думаешь, что Алик меня осудит из-за такой чепухи?

Кладбище чистое, все плиты мраморные. Надписи на иврите. Много зелени. У евреев обычай - приносить на могилу камушек. Я подняла с земли какой-то. И вспомнила камушки на могиле Варвары Петровны. Это видимо тоже кто-то их принес! А я забрала! И уже туда не попаду! Хотя она же православная! Вот и пример со своим уставом в чужом огороде! Служба была минут 5. Все положили на могилу по камушку и цветы. Все поехали в Лене. Акиму, сыну Алика и Лены, уде 25 лет.

Я привезла письма Алика ко мне в Таллин. Читать там не стали. Лена просила сделать ей ксерокопия. У Лены вид красивой замученной и уставшей от жизни женщины. Народу было много, но быстро разошлись. Юрчик остался ночевать у нас - ему завтра надо к какому-то деятелю. У них в фирме все квалифицированные физики. Изобрели какой-то порошок, который можно добавлять в бумагу, магнитные носители и в прочие материалы в очень небольших количествах. Эта добавка обнаруживается на атомном уровне несложными физическими методами. Для защиты от подделок. Какая-то ведущая в мире швейцарская фирма по производству бумаги для денег хотела их изобретение дешево купить. Но они не согласились. Новое слово в защите от подделок! А швейцарцы закрыли им доступ почти всюду. Пробиваются разовыми заказами. Например, бразильский стадион заказал им порошок и несколько приборов для проверки билетов на стадион. Выяснилось, что 40% билетов были поддельные. А сейчас заказов нет. Что-то там наклевывалось в Англии. Но тоже швейцарцы досаждают. У Ленечки та же история. Разработали какой-то прибор на ультразвуке, но на рынок не протолкнуться. Рассказывал, что сделали несколько для России, платило государство, но были посредники, которые прямо сказали:

- Россия купит столько-то приборов, но вы завысите втрое цену, а разницу отдадите нам!

Вот так и уходят наши денежки.

8 января 1999 года В 10 утра за мной заехал Саша Хайн. Теперь он Шмуэль(при выдачи израильских документов норовят изменить на еврейский манер имена, и если за этим не проследить, вместо Миши станешь Мойшей). Мы заехали к нему домой познакомиться с его женой Людой. Люда - русская женщина, приехавшая в Израиль с мужем и сыном давно. По-моему, из Днепропетровска. С мужем развелась. Вышла замуж за Сашу. Детей нет. А жаль. Саше, по-моему, нужен ребенок. Зато у них собака. Саша совсем не изменился. Даже удивительно. Хотя я его не видела лет 20. Уровень жизни тоже явно выше, чем у моих. У Люды был день рождения. Она занималась приготовлением стола на ужин. А мы с Сашей отправились в Тель-Авив. Прогулялись по набережной, посидели в кабачке. Вспомнили молодость. Потом заехали на железнодорожный вокзал встречать гостей из Хайфы. Вернулись прямо к столу. Еда вся кошерная. Подавали селянку. Я очень удивилась - нужна же ветчина! Оказывается, есть кошерная говяжья ветчина. Саша сказал:

- Люда! Подай Томе сметану! Она же не обязана есть только кошерное!

Оказывается, сметану нельзя с мясом. Единственный раз за месяц я попала в дом, где наши придерживаются местных традиций. У Чернобельских ели свиные отбивные.

Мир тесен. За столом была дама из Кишинева, которая знала всех моих друзей. И даже знала, что у них гостья из Таллина. И каким составом встречали Новый Год. Некая Симона Сепунару. Еще были люди из Кишинева, знавшие Алика Гольдмана Сеня и Рая Гендельман.

В 10 вечера Саша проводил меня домой - 30 метров до Кушкулеев! Был первый дождь!

9 января 1999 года Утром опять сияло солнце. И мы отправились на пикник куда-то в горы, в сторону Иерусалима. В лес. С нами ехал Саша и Даня, внук Кушкулеев. Все со своей провизией и выпивкой. С мангалами и раскладными стульями в багажниках. На место встречи мы приехали последние. Белинский ползал по горам в поисках камушек. Лена приехала со своим бой-френдом, приятным постарше нас господином. Поехали дальше к любимому месту Белинских. К старинному каменному колодцу. Почти на каждом участке леса стояла табличка - деревья посажены на средства такой-то семьи, такого-то господина, такой-то общины. Лес - кипарисы, сосны с очень длинными иголками, эвкалипты, лиственница. Леса сажали арабы - их здесь нанимают на всю черную работу. Есть даже такой израильский анекдот:

Пожилой израильтянин-еврей ведет по улице внука:

- Вот эти дома я строил. Этот парк я сажал. Эту дорогу я строил.

- Дедушка! Ты что, в молодости арабом был?

На маленькой полянке каменный глубокий колодец. Воды в нем нет. Вид у камней - доисторический. Стали распаковываться. Кто-то сделал мититеи, кто-то карнацеи. У нас было просто свинина. И разнообразие овощей и фруктов. Разожгли мангал. Накрыли стол. И стали пить, есть, петь. В лесу было несколько компаний, места хватало всем. Но на пикниках были только наши! Шабад! Белинские привезли Саше подарок - серебряную цепочку с жемчужиной очень тонкой еврейской(не арабской) работы. Около трех стал накрапывать дождь. И разъехались по домам.

Поспали. А вечером опять сидели за столом. Лил долгожданный для Израиля дождь.

10 января 1999 года. Утром все ушли на работу. Я со всеми позавтракала. И почему-то очень захотелось позвонить Шмундачки. И позвонила. Она немедленно мне перезвонила. Шмундаки укладывались спать в своей Калифорнии. Голос у Лены был хороший, но грустный. Ей захотелось что-нибудь из Иерусалима. У меня была мысль послать всем по открытке "I love Jerusalem", но как-то я забыла:

- Хочешь, пришлю тебе крестить из Храма Гроба Господня?

- Да!

- Нет проблем!

Я, правда, не успела отправить, попросила Таню. И Танечка на следующий день его отправила Шмундачке.

На обед я должна была идти к Саше. Я погуляла последний раз по Реховоту. У Саши обед, как и следовало ожидать, начался с "запотевшей". Но Таня обещала за мной заехать, поэтому я была спокойна.

Домой возвращались уже в темноте. Выпили кофе на веранде какого-то кафе. Даже зашли в магазин. Я сделала последнюю покупку. Купила Саше длинную под замшу юбку. У нее есть подобный брючный костюм.

Вечером приехала Лидка. Опять одна. Привезла Сашке массу всяких цацек. Заехал Саша Хайн с женой, привез мне денежную гуманитарную помощь. Таня тоже мне дала на подарок доллары. И ребята тоже все скунулись. Так что я уезжала богатенькой в свою деревню.

Последний израильский ужин. Прощальные звонки. И спать. Самолет в 4.30.